Кейнс воспевал идеалы Бреттон-Вудских организаций как триумф человеческого духа.

Так случилось, что одним из наиболее шутливых выступлений Джона Мейнарда Кейнса за всю его 30-летнюю карьеру на государственной службе стала одна из его последних речей. Выступая в Саванне (штат Джорджия) «под сенью деревьев, окутанных испанским мхом», в один из теплых дней в конце зимы, Кейнс предложил своим слушателям, среди которых были экономисты, юристы и дипломаты, на мгновенье представить себе образ фей из «Спящей красавицы».

Каких благословений, задавался вопросом Кейнс, можно испросить у этих воздушных созданий по случаю «крещения» дорогих его сердцу «близнецов» — Всемирного банка и Международного валютного фонда? Кейнс надеялся получить три «подходящих дара». Во-первых, многоцветные одежды (подобно дару, полученному библейским Иосифом от отца), призванные служить «постоянным напоминанием о том, что они принадлежат всему миру». Во-вторых, комплекс витаминов, чтобы придать им «сил и бесстрашия духа». Наконец, дар «мудрости, терпения и твердой рассудительности», чтобы завоевать доверие народов, испытывающих нужду.

Возможно, слушатели не уловили отсылку к «Спящей красавице», однако для Кейнса это было не просто полетом фантазии — это была литературная аллюзия, которая, по его разумению, олицетворяла собой основополагающее назначение учреждений, впоследствии ставших известными как Бреттон-Вудские организации. До того как в 1959 году на экраны вышла мультипликационная версия «Спящей красавицы» Уолта Диснея, это произведение было более всего известно как роскошный балет на музыку русского композитора Чайковского по мотивам сказки немецких братьев Гримм, которые позаимствовали сюжет в средневековом французском народном предании. Ни один народ не смог присвоить себе авторство или исключительное право на «Спящую красавицу» — сказка вне времени была плодом интернационализма.

Братство людей

По крайней мере для Кейнса Фонд и Банк воплощали геополитический идеал, более дорогой его сердцу, чем какой-либо технический или административный вопрос, стоявший на повестке дня. Так, он воспевал Бреттон-Вудские организации как победу человеческого духа, несмотря на то что многие из его собственных предложений потерпели поражение в ходе многочисленных этапов переговоров. «Как эксперимент в области международного сотрудничества конференция стала выдающимся успехом», — делился он подробностями в письме Ричарду Хопкинсу, сотруднику Казначейства Великобритании, после заседания в горах Нью-Хэмпшира. «Мы учимся работать вместе, — сказал он, выступая на конференции. — Если мы сможем и далее действовать в этом же духе, то этот кошмар, в котором большинство из нас, присутствующих здесь, прожили слишком долгую часть своей жизни, закончится. Братство людей станет больше, чем просто словами».

Одной из сложных с интеллектуальной точки зрения задач для Кейнса в течение последних 15 лет жизни была попытка объяснить профессиональным экономистам, что теория сравнительных преимуществ Давида Рикардо на самом деле не заменяет собой такой вид сотрудничества, взаимности и культурного обмена. Глобальная экономика состоит не из двух товаров, как это было в знаменитом мысленном эксперименте Рикардо, а развитие технологий ослабило значимость повышения эффективности за счет либерализации торговли. Когда Государственный секретарь США Корделл Халл в Бреттон-Вудсе продвигал идею свободной торговли в качестве способа преодоления послевоенного разрушения, Кейнс с насмешкой отзывался о «безумных предложениях г-на Халла». С точки зрения общей картины важным представлялось не столько отсутствие тарифов, сколько поддержание баланса и признание того, что разные страны испытывают разные потребности в развитии.

В конце 1940-х годов такие потребности в развитии включали в себя реконструкцию разрушенных войной регионов и индустриализацию бедных стран, не затронутых бурным ростом, который переживали Европа и США с начала века. Дешевый импорт мог помочь странам получить доступ к тому, что они не могли произвести сами, однако тарифы так же могли бы помочь странам развить или восстановить свои промышленные отрасли, пострадавшие в результате войны. Кейнс полагал, что не существует непреложного закона, который бы указывал, какой подход является более разумным в разных обстоятельствах.

Сегодня в результате климатического кризиса возникли новые потребности в развитии даже для самых богатых стран. Ни одна страна не может надеяться на смягчение надвигающейся на планету катастрофы без оперативной разработки и внедрения новых чистых технологий. Набор мер политики, пригодных для нынешнего века, нельзя будет просто скопировать на основе опыта предыдущих десятилетий. Это особенно актуально в вопросах международной торговли, где тарифы, государственные субсидии и государственные предприятия, которые экономисты зачастую клеймят как препятствия для инноваций и конкуренции, скорее всего, сыграют решающую роль в развитии здоровой рыночной среды для экологически безопасной промышленности. По крайней мере, на сегодняшний день зеленые технологии — это зарождающиеся отрасли, нуждающиеся гораздо больше в защите, нежели в строгой дисциплине.

Принципы и банальные истины

Что касается Фонда и Банка, то наибольшее беспокойство у Кейнса вызывало то, что «близнецы» станут инструментом в руках властных структур США, а не поистине независимыми международными организациями, о чем он иносказательно выразился в своей речи в Саванне, вспомнив злую ведьму по имени Карабос, и более прямо в своих сообщениях на родину. Кроме того, в конечном счете отказ Советского Союза ратифицировать Бреттон-Вудские соглашения означал, что и Банку, и Фонду предстояло развиваться по одну сторону «холодной войны». Кроме случаев использования некоторых видов торговых интервенций и протекционизма, модель сравнительных преимуществ Риккардо всегда будет отдавать предпочтение тем, кто первым завоюет рынок зеленых технологий, позволив лишь единицам привилегированных стран в полной мере наслаждаться плодами развития. Это формула доминирования, а не сотрудничества.

Но будущее будет таким, каким мы его создадим. Помогая разным странам развивать новые технологии и наращивать экспертные знания, экспериментируя с широким разнообразием вариантов экономической политики, Бреттон-Вудские организации могут сыграть преобразующую роль не только в борьбе с изменением климата, но и в содействии международной гармонии. Только международные организации способны сыграть такую роль с хоть сколько-то реальными шансами на успех.

На совещании в Саванне Кейнс отдавал себе отчет в том, что разговоры о международном взаимодействии и сотрудничестве были «словами, исполненными благих намерений, которые чрезвычайно трудно выполнить». Зачастую на бумаге трудно отличить высокие принципы от пустых банальных слов — великие идеалы можно поддерживать исключительно с помощью неуклонного информационного взаимодействия и искренней преданности делу. Это будет особенно актуально применительно к политике развития в области климата, где универсальные правила встречаются нечасто, а конкретные вопросы сложны. То, что приемлемо для одной страны или технологии, необязательно применимо к другим. Однако если международная организация может просуществовать 80 лет, пережив и «холодную войну», и XX век, то вполне можно надеяться на то, что она послужит форумом для инновационного сотрудничества в течение последующих 80 лет. «С феями или без них, — как произнес Кейнс в Саванне, — пусть предзнаменование будет добрым».

Мнения, выраженные в статьях и других материалах, принадлежат авторам и необязательно отражают политику МВФ.